Сын известного одесского журналиста Александра Федорова – Алекс Федоров недавно посетил Гималаи. Своими впечатлениями он делится с нашими читателями…
Известная истина говорит о том, что познай себя, и ты познаешь всю вселенную… Очевидно, глубина этого познания и открывается в сложнейших испытаниях, когда чувства обостряются максимально, и ты остаешься один на один сам с собою и вокруг нет ничего и никого, кто бы мог отвлечь от разговора с высшими силами и с самым сокровенным, что есть в каждой душе..
Пожалуй, только в подобных путешествиях, которое недавно совершил Алекс Федоров в Гималаи, или еще с какого-нибудь заповедного уголка Земли будут найдены какие-нибудь скрижали для ХХI века… Пусть они будут сначала только для одного человека, а он поделится новыми или хорошо забытыми старыми истинами с тысячами соратников…
Познаю истину в Гималайских горах
Помню, как в одно утро я проснулся, и в моей голове было четкое слово «Дарамсала». Я не знаю, почему это слово не затерялось в потоке других мыслей, но послужило руководством к действию. Я стал смотреть билеты в этом гималайском направлении.
Я не знал здесь ничего и никого. Но как только твердо решил, что еду, сразу стала поступать информация из разных источников и от «случайных» людей. Я помню, как «из ума» несколько раз пытался сесть и посмотреть хоть что-то об этом месте, где я буду жить, что делать, но у меня этого не получалось, то интернет отрубался, то наконец-то загрузилась нужная статья, а прочитав ее, я, убей, не помнил, что же там было написано. В голове просто звучало одно «доверься».
Помню последний раз уже в аэропорту на одной из пересадок решил найти хоть какой-то гестхаус: где жить мне все-таки? И… у меня снова ничего не вышло. Ну ладно, решил я. Раз направление пришло мистическим образом, то и жилье как-то найдется.
Одно я знал точно, социальной составляющей за последние месяцы моей жизни мне хватило с головой, поэтому мне хотелось просто повыше в горы, побыть наедине с собой. Я помнил, что такая схема по прошлому опыту с Алтаем для меня очень хорошо работает. Улетаешь из привычной среды, полностью меняешь обстановку, не разбазариваешь себя на пустую коммуникацию ни о чем, и начинаешь яснее видеть: кто ты, что ты, зачем ты и что действительно важно. А также то, что отнимает силы энергию и больше не приносит ценности. Сами по себе начинают отпадать инерционно-тянущиеся дела, более ненужные связи и целые представления о том, что тебе было раньше необходимо.
Прилетел в аэропорт. Такси оказалось немного дороговатым до района, который находится в 20 км от аэропорта, в горах. Но, откуда не возьмись, взялся милый канадец Воутер, с которым повезло разделить такси.
Такси довезло нас максимально высоко, а дальше, по словам шофера, идти к нашему счастью надо было наверх! Впереди нас ждал довольно резкий подъем Приходилось учитывать и мой походный багаж: сзади меня висел один рюкзак на 15 кг и спереди еще один на 12 кг. Ну, через тернии к звездам! Только вперед!
За такие труды по дороге нам с моим попутчиком Воутером встретилось шикарное многообещающее «Кришна кафе» с окнами от пола с невероятным видом, низкими столиками с подушками и самым вкусным «тали» (рис, лепешка и много всяких вкусных индийских добавок).
Уходить оттуда совсем не хотелось, но Счастье звало наверх. Пару раз заблудившись на склонах неизвестных гор в лесу, мы наткнулись на очень милый оранжевый гест с шикарным видом, великолепным хозяином, с которым мы на третий день придумали повод для сотрудничества и одиннадцатью днями «буферной зоны».
Буферная зона – это, как я называю, внутреннее состояние, когда ты вроде бы уже в другом месте, но продолжаешь по инерции и былым обязательствам заниматься старыми делами. Город и офис еще продолжают жить в твоих уме и привычках. Первые 10 дней я как-будто бы жил в горах, но при этом продолжал решать старые вопросы, париться по работе, распыляться и т.п. Привычка, как говорится, вторая натура, она закоренело продолжала жить во мне и руководить действиями. И плевать ей было на то, что я в Гималаях. Я только успевал осознавать, что меня уже по инерции несет заниматься каким-то очередным «решаловом» и только некое интуитивное чувство подсказывало, что я сюда не за тем приехал, и чтоб это понять, нужно вначале остановиться…
В этом процессе мне очень хорошо помогла встреча с Далай Ламой на его ежегодной церемонии общения с паломниками. Подобная церемония проходит раз в год в разных местах Гималаев. На этот раз из-за тяжелой болезни он приветствовал почитателей буддизма в Дарамсале, где находится его резиденция. Собралось несколько тысяч паломников, большинство из которых были русскими. Мне повезло попасть в первые ряды, и в тот момент, когда он проходил мимо меня, мы встретились с ним глазами. Трудно передать чувство, которое меня охватило. В его взгляде чувствовались искренность и простота, мудрость и вера… Это впечатление не сравнится с былым представлением о его величии и его учении. Раньше у меня было лишь общее представление, которое было далеко от сути буддизма.
Далай Ламу с двух сторон поддерживали помощники. После перенесенной тяжелой болезни он еле шел. Но, как известно, свой рабочий график он не меняет: использует любую возможность, чтобы помочь, поддержать других или хотя бы просто поднять настроение. Большой Человек! Ну и плюс то, в какой доступной форме он рассказывает о сложных буддистких концепциях «Уттаратантры», вызывает огромное уважение. Просто о сложном. Все становится на свои места, взгляд на жизнь становится проще, яснее и очередные оставшиеся привычные убеждения разлетаются вдребезги. А что остается, когда ничего не осталось, когда больше не на что опереться? Когда больше нет той сладкой концепции, в которой можно уснуть, затаится перед неизвестностью жизни? Когда действительно понимаешь, что ты ничего не знаешь, а все что знаешь, просто сам себе так решил до первого разочарования в своей «правоте».
Остается таинство жизни – самое интересное, что с нами когда-то может произойти. Но большинство из нас пытается это внезапное откровение срочно засунуть в очередной «привычный» шаблон, потому что оно неизвестно, а значит «опасно». Кому только опасно – до конца не понятно, если не вглядываться. Не размышлять на эту тему – «безопаснее». Ой, несет меня как о вечном, могу до утра… У каждого свой опыт и своя правда.
Проснувшись на следующее утро после размышления о встрече с Далай Ламой и его беседах с паломниками, я понял, что этот этап в «буферном гестхуасе» подошел у меня к концу и нужно перебираться подальше, где тихо, спокойно, нет людей, шумят лес и все еще мои мысли. После пары дней поисков в отдаленных местах на склонах гор, такое место нашлось. И мне кажется, что мало что способно меня отсюда достать, кроме как еще более высокие горы.
Несколько недель мне не хотелось даже особо что-то постить и делиться. Меня всегда раздражали посты в стиле «А я на море» и очередные философские рассуждения о смысле жизни тоже оказывались чаще всего пустыми и плодить их не хотелось. А других мотиваций что-то писать у меня не было.
Поэтому доделав основные дела, я решил отправиться еще выше к пятитысячникам, исполинским снежным вершинам, рядом с мощью которых любые жизненные вопросы кажутся просто рябью на воде. Наши проблемы нам важны лишь пару месяцев-лет. А горы тут миллионы лет стоят и все «важные вопросы» человечества пережили, и хоть бы «хны». Интересно, что это ощущение от этих горных пиков со временем становится осязаемым….
… И открылась с высоты «суетливая долина»
Вокруг, по горизонту, возвышаются острые пики высоченных гор. Они слегка припорошены снегом, где-то еще остались следы зимних лавин и редкие следы отчаянных покорителей лыжных маршрутов. От гор разит холодом и чем-то очень безжалостным и непоколебимым. Что наши чаяния по сравнению с ними, лишь пыль на обочине вечности?
Что я здесь делаю? Горы дают ощущение стержня. Леденящий холод, как только заходит солнце, почти неприступные своды подъема, где каждый шаг дается с огромным трудом, а порой приходится возвращаться и спускаться вниз, потому что за следующей скалой без снаряжения уже не пролезешь, чтобы потом снова идти наверх. Изо рта идет пар, по спине стекают капли пота, но назад уже никак, только вперед… Вспоминаю, как папа все детство называл меня горным козлом.
Ощущения покоя и безмятежности, несмотря на опасности со всех сторон, все больше проникает в каждую клетку. Горы заражают этим чувством и покоряют своим величием. Именно за этим я сюда и шел. Я взбирался по густому мокрому склону, местами из земли торчали обломки бывших валунов, вокруг стоял туман, но ориентир было не сбить – вверх, а куда еще?
Местами приходилось проходить метров двадцать вверх, потом метров десять назад, потому что из тумана выглядывал очередной неприступный утес. Люди явно здесь были нечастыми гостями. Связи на телефоне не было, сердце периодически делало несколько сильных ударов от резкого подъема, или от перепада высоты, или от всего вместе. В таких местах ощущалась совсем дикая природа, что-то космическое и запредельное…
Когда я уже совсем не был уверен, взял ли я этот скользкий и резкий склон или придется очень рискованно спускаться вниз, как облака расступились и глазам открылся невероятный пейзаж. На вершине стоял небольшой храм Маты с изображением Раджи, сидящем верхом на тигрице с несколькими руками, различными инструментами и оружием. Как потом мне объяснил местный хранитель, мата – значит «мать». А за храмом открывался невероятный вид на исполинские снежные пики. Голову буквально приходилось задирать до конца вверх, чтобы коснуться взглядом их вершин.
Я провел здесь какое-то время. Уходить совсем не хотелось. Что-то особенное было в этом месте и в пути, который привел меня сюда.
В какой-то момент из тумана вышел человек. Он очень удивился, встретив меня здесь. Оказалось, что это россиянин.
— Редко кто сюда добирается, — объяснил он. — Здесь одно из самых сильных мест на Земле.
Не знаю, обошел ли он их всех, но звучало убедительно, если учесть, что я уже несколько часов, несмотря на холод, на высоте более 4000 м, никак не мог оттуда уйти. Просто сидел и позволял тишине проникнуть еще глубже в свое естество. Такая безмятежность – редкое и очень ценное состояние. На этой высоте духа очень хорошо видна «суетливая долина» нашей жизни, весь ее незамысловатый рельеф. Как-будто наблюдаешь за дорожками в муравейнике. Хотя пока находишься на «поверхности этой долины и бегаешь по этим дорожкам», все кажется очень важным и жизненно необходимым. И эта мысль при взгляде на «долину» вызывала безмолвную улыбку.
Густой туман уже который час пытался перевалить за этот пик, у него все никак не выходило. Половина пейзажа была полностью скрыта, как в молоке, а с другой стороны горы можно было ясно разглядеть каждый листик в километрах на деревьях. Как грациозно над этим всем парили орел с орлицей. Какой воздушный танец!
Начинало темнеть. Вниз к ближайшему селению было около четырех часов пути и я понимал, что спуск в кромешной тьме – это нереальная затея. Придется искать ночлег в горах…
Стоя под «Млечным путем»…
Пройдя немного по узкому хребту, возвышающемуся между двух долин, я увидел небольшую лачугу. Сразу за ней уже начиналась нетающая снежная линия. Справа от этого хребта долина уходила к человеческим поселениям, слева – в «неизвестность». Именно так назвал тот край мой новый русский друг, добавив потом, что там даже медведи водятся. Последняя фраза мне особенно запомнилась.
Лачуга, размерами примерно семь на три метра была обтянута синим брезентом вместо крыши. Она покрывала мощенные, более-менее без щелей, булыжники, креативно собранные в виде стен буквой «Г». На крыше удивительным образом, чуждая для этой общей картины, красовалась солнечная панель, а рядом торчала труба. Такое себе гармоничное сочетание древности и хайтека.
Навстречу мне вышел довольно приветливый хозяин и пригласил внутрь, сказав, что мне очень повезло его тут застать и что он пять дней как тут не был и только пришел. Да, повезло – подтвердил я, смотря на заходящее солнце и вспоминая долгий путь сюда.
Что-то особенное было в этом человеке, словно горный покой уже давно проник в каждую его клетку. Мы особо не говорили, но и так все было понятно. Какая-то другая, сложно передаваемая словами жизнь, шла здесь почти незаметно для всех людей, кроме него самого и тех, кто пожил так какое-то время. Она протекала здесь очень не спеша, на самой границе цивилизации и «неизвестности». Понять это можно было, только сложив где-то неподалеку еще одни стены из камней и прикрыв их брезентом с солнечной батареей и трубой. Так, очевидно, можно было понять и легендарного Диогена, присоединившись к нему в соседней бочке и пожив там какое-то время. Нужно иметь хорошую выдержку и никакой спешки, чтобы пространство здесь стало очень медленно и постепенно открывать свои прелести и тайны. Если повезет! Горы не терпят суеты.
Внутри лачуги было довольно уютно, дымом пах каждый камень. Дип, так его звали, приготовил в печи отменный дал с рисом, выдал мне спальник на минусовую температуру и предложил устроиться в углу возле трубы, там все еще было тепло. Сам он лег неподалеку и быстро захрапел.
Какое-то время играло сумасшедшее индийское радио с его причудливыми мотивами. Я так понимаю, одно из немногих его развлечений здесь, но сразу после новостей и оно умолкло. Гималаи погрузились в ночь, а вместе с ней в какую-то особенную тишину. Здесь, в горах, перманентно слышится какое-то интересное шипение пространства, даже не знаю, как это описать.
Ночью я несколько раз просыпался. Казалось, как-будто я был под чем-то. Ощущения при пробуждении были очень странные: тело вибрировало, а звуки, доносящиеся издали, от щебетания птиц до воя собак или волков, растягивались и как-будто расширяли сознание. Это было что-то типа «чик чирииииииииииик». Вначале было немного тревожно, но первая мысль, которая пришла в голову: «Горная болезнь проявляется по-разному», сразу меня успокоила. Через какое-то небольшое время звук уже стал «чик чирииик», а потом и вовсе: «чик». Заевшая пластинка вновь заиграла, и я решил выйти полюбоваться ночью окружающим пространством.
Вокруг царил покой, безмолвие. Лишь мой ум немного тревожили мысли об услышанном вое. Но когда я увидел ночное светило, встававшее из-за соседнего хребта, огромное и желтое, то сразу позабыл обо всех тревогах, даже о холоде.
Это очень особенное состояние ночью в горах, под таким непередаваемым звездным куполом, словно кто-то шел и рассыпал звезды в Млечный Путь. Полная луна освещала ночные снежные пики… и тишина… Я четко осознал, что точно приехал по адресу, который был мне указан свыше. Обратно в спальный мешок меня смогло загнать только через какое-то время осознание собственных стучащих зубов.
Проснувшись утром, я сразу двинулся дальше, решив обогнуть гору с другой стороны и несколько раз пожалев об этом по дороге. Спускаться пришлось на тысячи полторы метров вниз, буквально на руках, зубах и цепляясь всеми частями тела. Я несколько раз вспоминал почетный ярлык отца – «горный козел». Приходилось буквально съезжать по валунам, хватаясь за редкие корни. Через какое-то время я попал в укромное ущелье, с которого красивыми потоками резвился водопад с довольно большой высоты.
Солнце уже совсем прогревало, и я услышал испанский говор где-то внизу. Вскоре увидел и загорающих испанских нудистов и решил присоединиться к их группе.
Они поглядели на меня недоуменно, мол, как ты сюда попал и откуда, глазея на резко уходящие вверх за мной скалы. Но, видимо оценив этот путь, радушно поприветствовали и дали понять, что не против моей компании
Купание в горном водопаде – это непередаваемое ощущение свежести, живости и какой-то невероятной ясности. Заодно и хороший шанс постирать вещи от копоти лачуги.
Восстановив силы после такого крутого спуска и вдоволь нагревшись на солнышке, я двинулся дальше уже по более менее нормальной «тропе», по дороге встретив несколько групп буддийских монахов и индийских женщин весело стиравших в реке свои рясы и ткани. Они веселились, громко обсуждая что-то, пытаясь перекричать шум горного потока.
«Совсем другая жизнь здесь, – подумал я. — На западе люди живут так, будто у них совсем нет времени, а здесь так, словно у них целая вечность впереди».
Второе, возможно, менее финансово доходное, но явно более радостное. Хорошо, когда можно сохранять золотую середину между двух миров и двух этих состояний.
Когда я добрался домой, уже снова темнело. С ностальгией по дороге я часто оборачивался на оставшиеся сзади снежные пики, и больше всего мне хотелось сохранить это «Гималайское состояние». Оно жило во мне чувством безмятежности и ощутимым появлением какой-то колоссальной опоры или стержня в моей душе и сердце. Словно горы передали мне частичку своей силы, своего духа, новое осмысление жизни вокруг, ее ценностей и вечного движения.
Алекс Федоров, странник
Гималаи. Дарамсала. Одесса
